Феминизм культурный
Феминизм культурный — это форма радикального феминизма, суть которого содержится в идеологии «женской природы» или «женской сущности» и попытке вернуть ценность тем отличительным чертам женщины, которые кажутся недооцененными. Культурный феминизм подчеркивает различия между мужчинами и женщинами, но при этом считает, что они являются психологическими и культурно сконструированными, а не врожденными.
Культурный феминизм делает акцент на иррациональной и интуитивной стороне жизни. Сторонники/-цы этого направления подчеркивают разницу между мужчинами и женщинами, выделяют чисто женские качества, как источник личной силы, гордости и общественного обновления.
Базовая идея культурного феминизма - матриархальный взгляд на общество, при котором все управление оказывается в руках сильных женщин, опирающихся на феминные ценности, которые включают в себя пацифизм, кооперацию, ненасильственное улаживание конфликтов, гармоничную регуляцию общественной жизни.
Маргарет Фуллер (Margaret Fuller) можно считать матриархом культурных феминисток. В работе «Женщина в XIX веке» (1845) Фуллер использовала концепцию органичного развития для того, чтобы побудить женщин к развитию самостоятельности. Женщины должны учиться выводить свое право из самих себя, как бы действуя изнутри. Она часто пользовалась метафорой, где человек сравнивался с семенем. В человеке, как и в семени, заложена программа, следуя которой можно реализовать свой потенциал.
Женщинам для раскрытия своего потенциала и осознания своего истинного предназначения, необходима не только свобода, но, прежде всего, понимание, кто они такие. Поэтому Фуллер призывала женщин «…сообща самоустраниться от мирских забот для того, чтобы открыть свою истинную природу». Согласно Фуллер, женщины обладают «электрической природой», которая может возбуждать и наполнять все вокруг жизнью. В то же время общество организовано так, что женщине отводится роль домашней хозяйки. Она должна выполнять обязанности, которые мешают ей раскрыть свою истинную природу. Отсюда все, что мешает индивиду развиваться, будь то государство или традиционная семья, следует рассматривать как зло, которое должно быть преодолено.
Фуллер считала, что феминная энергия могла бы радикально преобразовать общество, а феминизация общества в свою очередь — привести к гармоничной системе управления, покончить с насилием во всех сферах, преодолеть разрушительные привычки, такие как алкоголизм и наркомания. Общество могло бы даже прекратить убийства животных ради пищи. Таким образом, Фуллер и культурные феминистки говорили о своеобразии женщины и о том, как изменилось бы общество, если бы женщинам позволили влиять на социальную сферу.
Теоретические взгляды Элизабет Кэди Стэнтон (Elizabeth Cady Stanton) опирались на концепцию естественных прав. Однако Стэнтон в своей критике религии, и в частности христианства, заняла крайне радикальную позицию в рамках культурного феминизма. Жесткая критика патриархата содержится в ее двухтомной работе «Женская библия» (1895 и 1898). Стэнтон довела рациональную точку зрения до логического конца, обозначив принципы естественных прав, как наивысшую моральную планку — выше самого Господа Бога. Она отвергла Десять заповедей, как не достойные внимания, заявляя, что они придуманы мужчинами, чтобы лишить женщин их прав. Она критиковала основы христианской цивилизации, христианские ценности и принципы: «Перед любым здравомыслящим человеком поневоле встает вопрос — почему традиции и мнения одного необразованного народа, который жил много столетий тому назад, должны оказывать влияние на чувства и мысли нашего поколения?».
Стэнтон пришла к заключению, что религия является основным идеологическим инструментом, который низводит женщин до подчиненного положения. Поэтому Стэнтон начала кампанию по дискредитации Библии и выработке альтернативной религии с положительным образом женщины.
Еще одной важной фигурой в культурном феминизме была Матильда Гэйдж (Matilda Gage). Она откололась от Американской ассоциации женщин-суфражисток, а также от Стэнтон, считая их взгляды слишком консервативными. Гэйдж пошла еще дальше, чем Стэнтон в критике иудео-христианских религий, считая дохристианский матриархат мирным и процветающим обществом, исповедующим материнское право, тогда как патриархат отождествлялся с войной, проституцией, порабощением женщин и семейными раздорами.
Шарлотта Перкинс Гилман (Charlotte Perkins Gilman), критикуя социал-дарвинистскую теорию Спенсера, отмечала, что экономическая зависимость женщин от мужчин была процессом неестественным, то есть процессом, который замедлил прогресс человечества: «Мы единственный вид животных, у которых самки зависят от самца в вопросе добывания пищи, мы единственный вид животных, у которых сексуальные отношения являются одновременно экономическими — только у нас один пол находится в полной экономической зависимости от другого».
Гилман пришла к мысли, что именно зависимость женщин от мужчин привела к избыточному развитию у них вторичных половых признаков. В результате, женщины смогли развить лишь способность привлекать мужчин, пренебрегая всеми остальными своими возможностями. Таким образом, женщины деградировали до уровня паразита, который всю свою энергию сосредоточивает на прихотях хозяина. По мнению Гилман, экономическая роль женщин не выходит за пределы проституции, — они получают свои доходы посредством способности сексуального притяжения. Брак в свою очередь является ни чем иным, как легализованной проституцией. «И в том, и в другом случае женщина получает вознаграждение от мужчины благодаря ее сексуальным отношениям с ним».
Гилман отстаивала радикальную позицию, считая, что экономическая зависимость женщины должна быть устранена любой ценой. А такое освобождение может быть достигнуто только через разрушение реликта патриархального века — семьи как экономической единицы. Гилман находилась под сильным влиянием «Женской Библии» Стэнтон, выступив с критикой андроцентрических религий в своей работе, озаглавленной «Его религия и ее религия». Гилман предположила, что доисторические занятия мужчин привели к созданию религиозных систем, ориентированных на смерть — ведь если бы религию придумали женщины, то она была бы более жизнеутверждающей. Охота и рыболовство, как преимущественные виды труда мужчин в прошлом, являются убийством. Смерть стала тем, что прославлялось. В доисторические времена женщины были сосредоточены на деторождении и воспитании детей, поэтому женская религия прославляла бы жизнь, а не смерть. Гилман ожидала, что феминоцентрическая религия могла бы внести огромный вклад в исправление мира.
Гилман критикует семью, в которой не существует ни свободы, ни равенства, а есть доминирующий над всеми отец, бесправная мать и зависимые дети. Также Гилман поддает критике материнство, так как матери чаще всего вредят своим детям, балуя их или относясь к ним слишком ревниво. Что касается нравственного воспитания, то дети подавляются в большинстве семей. Доминирование родителей воспитывает в детях такие отрицательные качества, как хитрость и манипуляторство. Гилман допускает, что любовь присутствует в семье, но она критикует неизбежные ограничения, на которые наталкивается любовь в семейной сфере.
По прогнозу Гилман, реконструкция семьи требует грандиозного социального эксперимента, подобного той системе социализации, которую осуществил в XX веке Советский Союз. Профессионалы должны взять на себя всю домашнюю работу и воспитание детей, которое осуществляется в яслях. Коллективные кухни могут обслуживать несколько домов, давая возможность женщинам заниматься профессиональной работой. По мере того как женщины будут активно работать в социальной сфере, улицы станут более безопасным местом для женщин и детей. Работа Гилман была важным вкладом в то, что можно назвать «материальным феминизмом», сфокусированном на преобразовании материальных условий жизни в целях гармонизации семейных и профессиональных ролей (Филлипс, 2002).
Современные теоретики/-ни культурного феминизма расходятся во взглядах на то, как связанность с другими влияет на жизнь женщин. Одна группа — Кэрол Гиллиган (Carol Gilligan), Нэл Ноддингс (Nel Noddings), Сара Радек (Sara Ruddick) и др. — считает, что мир чувств и близости создал женскую культуру, такую же богатую и динамичную, как политика или наука (мужские иерархические области). Женщины, обладая способностью вынашивать ребенка и кормить грудью, воспринимают отстраненность от других как зло. Им присуща этика заботы (ethics of care) и своя особая перспектива относительно сущности человеческой взаимосвязи. Для женщин она проявляется не в том, что отдельные субъекты разрабатывают и подписывают социальный контракт, а в повседневной практической жизни тех групп родных и близких, к которым они принадлежат помимо своей воли. В противоположность женским ценностям, мужская идея связана с этикой, основанной на правовом дискурсе, в центре которого находятся понятия справедливости, закона и права. Гиллиган полагает, что эти понятия не являются универсальными и воплощают мужской опыт деятельности в публичной (а не приватной, в отличие от женского опыта) сфере.
Однако Мэри Дейли (Mary Daly), Андреа Дворкин (Andrea Dworkin) и Сара Люсия Хоугланд (Sarah Lucia Hoagland) полагают, что особая женская этика является результатом опыта жизни в угнетении. Они подчеркивают, что именно способность к беременности и вскармливанию (т. е. роль в процессе воспроизводства) стала причиной того, что женщины помещались в позиции угнетения и эксплуатации и испытывали насилие: как в гетеросексуальном браке, так и в практике проституции, порнографии, при изнасилованиях, сексуальных домогательствах, избиениях, навязанной контрацепции, абортах и стерилизации или навязанной беременности. Женщины боятся не отчуждения от других, а оккупации другими.
Дейли считает этику заботы компенсаторной, защитной стратегией, к которой женщины вынуждены прибегать, живя в направленной против них и ограничивающей их свободу патриархальной культуре. Женщины «заботятся», потому что в противном случае общество их порицает; женщины «материнствуют», так как мужчины решили, что их функция именно в этом, потому что женское материнство поддерживает социальную структуру, служащую мужским интересам.
Все теоретики/-ни культурного феминизма сходятся в том, что в будущем не патриархальном мире все люди смогут проявлять заботу друг о друге и испытывать радость от близости без боязни санкций общества (Гапова, 2002).
Основные представители/-цы культурного феминизма: Маргарет Фуллер (Margaret Fuller), Элизабет Кэди Стэнтон (Elizabeth Cady Stanton), Шарлотта Перкинс Гилман (Charlotte Perkins Gilman), Мери Дейли (Mary Daly), Андреа Дворкин (Andrea Dworkin), Сара Люсия Хоугланд (Sarah Lucia Hoagland), Кэрол Гиллиган (Carol Gilligan), Нэл Ноддингс (Nel Noddings), Сара Радек (Sara Ruddick) и другие.
Литература:
Филлипс, Ч. Томас. (2002). Феминизм и семья: историко-социологический анализ. Москва: «Грааль».
Гапова, Е. И. (2002). Культурный феминизм. А. Денисова (Ред.), Словарь гендерных терминов. Москва: Информация XXI век. Воспроизведено с http://www.owl.ru/gender/191.htm